И
скорбно я ищу разгадки тайны вечной
В
пустынных небесах,
Где бродит отблеск млечный…
Предисловие
Кто мы? Каково наше будущее? Почему можно заглянуть в прошлое не далее, чем на несколько тысячелетий. А что за пределами этого времени? Откуда появились герои, населившие мифы и эпос разных народов? История ни слова не говорит о великих предшественниках человека.
Цивилизации на Земле зарождались, поднимались до небывалых высот и, неоднократно погибая, деградировали. Сегодняшняя технократическая эпоха — не расцвет человечества, а примитивная попытка достичь с помощью техники былого уровня интеллекта. Мощная биологическая цивилизация канула в небытие, сокрытая миллионами лет, грозными катастрофами и злой волей маленького ущербного человечка.
Из всех глобальных катастроф более всего мы наслышаны о всемирном потопе, но почему он произошел, никто до сих пор не ответил. Множество катаклизмов многократно сметали все живое с Земли. Процесс возрождения после этого затягивался на миллионы лет, но память выживших существ, хранила в поколениях прежнее великолепие и уродство наших предков, мощь и сверхчеловеческие возможности магов. Воспоминания о былых временах дошли и до наших дней, эта память — сказания, эпос, мифы народов мира, которые не сказка, а реальные события, искаженные и деформированные во времени, но отражающие главные события истории человечества.
Великий человек былого, пропадая в космических и глобальных катаклизмах, многократно вымирал и возрождался, деградировал и мутировал, появляясь вновь ущербным или совсем иным существом. Дарвинская теория происхождения человека от обезьян — узаконенный бред. Но может быть и обезьяны — мутанты былых поколений. А человек — потомок великих людей, людей-богов, которыми наполнены мифы. Былые способности человека-мага сохранились только в глухих уголках земли у аборигенов Австралии, туземцев Африки и индейцев Америки.
Автор опирается на мифы, которые случайно, как столкновения планет, сохранились у народов Земли. А может, не случайно? Легенда и миф — это живое предание, почти всегда более правдивое, нежели то, что можно назвать историей.
То, что происходило на Земле, и грядущие катаклизмы, будущее человечества, тайные знания и нереализованные возможности людей — вот темы, которые затронуты в поэме «Пасынки вселенной». Одним словом, поэма — это взгляд в прошлое и попытка предсказать будущее на основе мифов народов мира.
А. Д.
«Я призрак истин сплавил в
стройный бред»
Александр Данилов
О чем поэма? О былом,
О странном будущем твоем,
О всем, на что ты ждешь ответ,
О том, на что ответа нет…
О лжи, что, расставляя сети,
Скрывает тайнопись столетий,
И силу близких полнолуний,
И злое волшебство колдуний,
И сладости любви наяд,
Жреца и мага желтый яд…
Потомки ль жреческой Исиды
Иль всемогущие друиды,
Способные летать, парить,
Друг с другом в мыслях говорить
И бесконечность понимать…
Кто мы, ты можешь рассказать?
Я тоже ничего не знал,
Сказаний, мифов паладин,
Безвестный пращур подсказал,
Я — на стихи переложил...
Средь хлада Космоса и жара,
Сверкая в безднах бытия,
Комет стремительных удары
Громят небесные тела.
Паломники вселенские окраин —
Осколки льда, камней и черных дыр,
В сетях гравитационных умирая,
Раскалывают иль возрождают мир.
Стремительный полет и столкновенье,
И жуть, и смрад, и горький чад,
И гравитация — душа творенья —
В объятиях смыкает ад.
Так сил космических явленье
Роняет жизнь иль, улетая прочь,
С собой живое забирает,
Чтобы убить или посеять вновь.
У Солнца так же зарождалась
Алмазом юная Земля,
Все в катаклизмах содрогалось
И Бесконечность, сжав себя
И темного начала мрак,
Плеснула мысль — верховный знак
Разумной жизни, жизни тайной.
С тех пор Земли живой сиянье
Хранит космический дух
И катаклизмов грозный слух.
Здесь изначально Лед и Пламень
За право властвовать стояли:
Хрипит, вопит холодный зверь —
Ледовопанцырный змей,
Огонь шипит во льдах, сверкает,
Блистает, жжет и поражает.
Пытаясь победить, гиганты
Равняли силу, мощь, таланты,
Без нетерпенья, страсти, злобы,
С одною целью, только чтобы
От них родилась Красота,
Тепло, и воздух, и вода.
Но Сатаны интриги-змеи
Уж желчно дыбились, зверея,
Потомок зла уже достал
Гордыни, власти, лжи кинжал,
И жадности постыдный лик
Из жерла пламени возник.
Летят безмолвные века,
Разящий смерч издалека
На Землю падал, убивая,
Все созданное, разрушая.
Не раз, не два, не так давно,
По меркам Космоса, Вселенной,
Но человеку не дано
Знать катаклизмы отдаленной
И неизведанной эпохи.
Все растворилось, только Боги
Познали мыслей тяготенье
И передали то уменье,
Вложили душу и сознание
Пренеприятному созданью,
Что высшим существом зовут.
Дни бесконечные идут!
Речь поведем о сотворенье,
Когда, не ведая сомненья,
Посланцы, мастера Вселенной,
Создали красоты отменной
Впервые жизнь, рельеф, природу,
Грозу и дождь, и непогоду…
Так начинался новый век,
Героем где был человек —
Прапращур дальний, бесполезный.
Времен и катаклизмов бездна
Сокрыла лик былого грозный.
Я думаю, еще не поздно
Раскрыть, что плещет горьким стоном
В столетьях зеркале бездонном.
Послушай лишь начало были,
Как в дальнюю эпоху жили,
Я не уверен, но пока,
С тех давних пор, наверняка,
Ни юный отрок, ни старик,
Ни ближний предок-большевик,
Ни дальний пращур неизвестный,
Ни поп, ни царь, ни хитрый леший
Не скажет правды о былом,
Не скажет ничего о том,
Как предок пожирал врага,
Тепла не зная очага.
Кто ж человек? Что за созданье,
Каким он выглядит сегодня?
Или творец, что в мирозданье,
Владеет миром, преисподней?
Насколько короток наш век?
Когда исчезнет человек?
Сегодня или никогда?
Что завтра ждет меня, тебя?..
Вопросов каверзных немало,
История крива, лукава,
Таит ответы, но живет
Пустых религий куцый плод,
И мифами наш мир насыщен,
Хоть истину мы в них не ищем.
Посланник Бога, Гений Светлый
Однажды Землю посетил,
И с ним на голубой планете
Возник Посланец-исполин.
На горной высоте, один в пустыне,
Залитой светом мертвенной Луны,
Посланец пребывал в раздумье
И знал он все о будущем Земли.
И время лилось, как мгновенье,
И содрогались континенты,
Но думал демиург о сотворенье
Живых существ на полюсе планеты.
И лоб его холодный, светло-синий
Терялся в вышине, средь туч.
Не слышал он ни стонов ветра,
Ни волн ударов, ни крушенье круч
В пейзаже голом и унылом
Поверхности Земли остылой.
Он — Гений мысли и творенья,
Побед, свершений, вдохновенья,
Он — основатель знаний, веры,
Ниспровергатель Люцифера.
Он знал: «Земля увидит день,
И оживут пустые воды,
Познает творчество природа
И мыслей сказочную тень».
Мечтал: «Я людям дам закон,
Не освященный хладным злом,
Построю царство всемогущее,
Такую жизнь, где честность пуще
Волшебных качеств мирозданья,
Того, что можно получить от Бога!»
Ошибся он и если строго
Осмыслить цели созиданья, —
Явился примитивный раб,
Убог, лукав, бездарен, слаб,
Который бился и страдал,
На помощь, хитрость уповал,
Свою ущербность сознавая,
Стеная, ползая и пропадая.
Такому — счастья не достичь,
Пути к успеху не постичь,
И ждет тоскливого слюнтяя
Судьба печальная и роковая.
Возникла так личинка человека
На склонах скал, вблизи воды,
Без имени и без судьбы,
Но вознеслась к зениту века,
И породила в мире Зло.
Оно всесильно и умно,
Поверь мне, точно знаю я,
Среди других ты сыщешь,
И погибающих услышишь.
И содрогнешься, чуть дыша,
Замрет трусливая душа…
Что ж видится теперь в судьбе?
Пред тем, как вновь продолжить путь,
На скалах лунных, в вышине
Прилег Посланец отдохнуть…
Столетия промчались вмиг.
Взглянул Посланец на планету,
И понял вдруг: «Чего достиг?
Зачем все это?»
Увы! Наш Гений бесподобный
Создал простой мир, допотопный.
На молчаливой, вздыбленной Земле
Безгласные творенья демиурга,
Спасали жизнь, покорные судьбе,
На жадном пиршестве Панурга.
Среди невиданных гигантских трав,
Как хладный и немой удав,
Рептилии ползли и размножались,
Хватали, жрали, обсера…
А рядом, все уничтожая,
Безжалостные, как мирозданье,
Колоссы-насекомые жевали,
Не ненавидели, спокойно жрали.
Мертвый взгляд — страшнее нет —
На миг на жертве замирал —
И сразу же железо жвал
Кромсало жертву пополам.
Стонал, рыдал неверным криком,
И в страхе жил и выживал,
Инстинкт мысль покрывал нирваной
Или губил смертельной раной.
Людей, идей, высоких гор,
Покинул грустную обитель
Устало, опустив свой взор.
У астероида есть глаз,
Которым он глядит на вас,
Когда, врываясь в атмосферу,
Вселяет ужас, рушит веру,
Врожденный страх истекших лет.
Горячечный и дикий бред
Всплывает в трепетной мольбе,
Но шепот слышен лишь тебе:
«За гранью смерти — есть свой мир!
Он был всегда! Ты будешь с ним!»
И, глядя в этот мертвый глаз,
Теряя жизнь и весь трясясь,
Кричишь беззвучно. Метеор
Молчит, и мрачен его взор.
На землю пепел опадал,
Все, что погибло, закрывал,
И небо чисто, звезд полет
Украсил над планетой свод
Уж сквозь туманный полумрак
Луч солнца вновь прорезал мрак,
Он грудь Земли тихонько греет
И тайной жизни грех лелеет.
И в сокровенной тишине,
В тепле, во влаге, в темноте,
В разломах Матушки-Земли
Таится жизнь. Ее ростки
Побеги тянут молчаливо.
День наступает — и вот диво! —
Из темной, влажной глубины
Пошли плоды — Земли сыны.
Земля цветами расцвела,
Вновь новой жизни свет дала.
Улитки, гады средь обломков —
Рептилиям здесь просто рай —
Глотают слизь, растят потомков.
Их больше всех… Подобный край,
Край жизни, подлости, войны,
Для них приемлем. Лишь они
Ползком, скрываясь, пресмыкаясь,
Не зная гордости людей,
Как безымянный иудей,
От всех невзгод всегда спасались…
Кто сохранил среди руин,
Не видя отблесков светил,
Своей неверной жизни дар?
Там, наверху, огонь, пожар,
А здесь в пещерной глубине,
Во влажной жуткой тишине,
В обличье человека-зверя,
Отдавшись провиденью, вере,
Зависимый от вероломства,
Далекий предок продолжал потомство.
Где, как, откуда, — неизвестно,
Чрез много лет, что интересно,
Трусливо местность озирая,
Вдруг кто-то вышел из руин.
Здесь жил, страдал, не умирая,
Мутант средь каменных глубин.
Почувствовав вновь жизни свет,
Воспрянул бывший человек,
Проснулась в нем надежда, вера,
Покинул он свою пещеру
И выглянул в просвет.
О нет!
То незнакомое созданье!
Чтобы портрет его вам дать,
Циклопа-карлу описать
Необходимо. Вот преданье:
Кривой, горбатый, без души,
Все члены злобой сведены,
Он приспособлен жить во льду,
Он выживал в земном аду,
Познал он радиаций яд,
И трупы жрал, как прочий гад.
Он побеждал и умирал,
Но выжил, вышел, увидал,
Что выжил только оттого,
Что всех предал и никого
Не пожалел,
Не пожалел и не призрел.
Он пожирал себе подобных,
Других, и злобней, и умней,
Кто бьется насмерть, и друзей
Без колебаний предает,
И гимны жизни сей поет.
Вот новый страшный мир.
Былого прах.
Пропал кумир
В веках.
Исчезли племена,
Всей жизни крах!
И это нам Судьба
И мрак!
Остался жить не тот,
Кто молодой,
Кто вынес жесткий тест —
Враждой,
Кто, отвергая этику,
Выживал,
Кто, ради жизни собственной,
Убивал.
Забудутся грехи того,
Кто жил,
Кто заказал свой пир, —
Кумир!
Ползет, поет
Циклоп, урод!
А рядом чудище другое —
Вампир с собачьей головою
Молчит и землю лапой роет,
Сверкая красными глазами,
Воспрянув, встанет рядом с вами,
Он быстро этот мир освоит,
На карлу смотрит свысока:
«Быть может, закусить слегка?..»
За ним уже другие рожи,
О Боже, на кого похожи!
Смотри, вот — новый появился.
Почти совсем не изменился,
Лишь руки, ноги, торс, глава
Короче прежних раза в два.
Но ужас! Верю лишь едва —
На нем вторая голова!..
Тот с петушиной головой,
У этого — лицо по форме,
Но, черт возьми, вослед за тем,
Как будто дьявол захотел
Нас напугать кошмарным сном,
Ты слышишь скрип и тяжкий стон,
Сверкая краской чешуи,
Изгибы толстые змеи
Выходят на свет.
Мочи нет!
Другие лезут из пещер.
Вот, наконец, один не зверь,
На человека он похож,
Одно во взгляде: «Уничтожь!»
Глазами жадными глядит
И, слышно, что-то говорит.
Хтонических питомцы сил
Заполнили подлунный мир.
Урод, дебил, дегенерат
На землю вышли и глядят:
Что можно, наконец, сожрать?
Но хищным взглядом не поймать
Здесь ничего — ростки травы
И одичалые кусты…
На друга друг бросают взгляд:
«Пора покушать, мой собрат!..»
Звериное их объединяет,
Обличье роли не играет.
Допрежь всего из них любой,
Хромой, горбатый, страшный, злой,
Бубнит: «Скорее испытай,
Чем радует сей теплый край?»
Один подумал — прямо в лес.
Исчез!
Другой не чуял страх в горах.
Полез!
Иной не сводит с моря взор.
Простор!
Так первое Богов творенье,
Закончив эволюций путь,
Стремилось выжить. Но, отнюдь…
Прерву на время эту жуть…
Ну, что ж? Элиту должно знать,
К мутантам надо привыкать!..
Если с ослиными ушами
Или свинячьими ногами,
С вонючей, каверзной душой,
Мздоимец или взяткодатель,
В поганом опыте иль молодой
Иль кабинетов заседатель,
То это новый красавец
Средь стада стриженых овец.
Последние — это мы,
Кого стригут всю жизнь они.
Мораль?
Нет, не мораль. Урок.
Пора нам подвести итог:
Забудут трижды все о том,
Кто победил и стал царем,
Кто выжил и предавал,
Кто сон при этом не терял,
Душил, и грыз, и презирал,
И черту душу продавал,
Кто жрал других,
Хоть ниже их.
Таких так много! Боже правый!
Живут они всегда на славу.
Да, выживает лишь такой:
Безнравственный, безбожный, злой,
Но сильный, ловкий, осторожный,
Самолюбивый и ничтожный.
Любое тело в небесах — звезда.
Она жива иль умерла,
Уничтожает жизнь, рождает,
Но все: порок, любовь, добро,
Предательство, болезнь и зло
Вселенский Гений нам внушает.
Столетия минули в Лету,
Вновь Гений посетил планету,
Наполнен страстью и желаньем,
Честолюбивым ожиданьем.
Он поражен!
Пустой, неяркий небосклон,
И скорбный, обнаженный лик
Земли остывшей, гол и дик
Его питомец, ни огня,
Ни творчества, ни созиданья,
Жестокость, подлые страданья,
Лишь испражняются и жрут,
Плодятся и убивают.
Все прежнее — напрасный труд?
Посланец тяжело вздыхает —
И шквалы, бури понеслись,
Понуро руки опускает —
Землетрясенья начались:
«Нет в творчестве моем вершины,
Ни четверти, ни половины
Мечты задуманной Творца.
Зачем здесь на земле убийца?»
Поник, задумался, решил:
«Живет пусть все, что сотворил,
Природа сортирует, лечит,
Убийца-человек не вечен,
Я скорректирую природу,
Создам иную я породу
Титана, Бога, нет — так зря,
Не Бога — просто лишь Царя».
Вновь Человека он создал!
Наверно то, что ожидал?
Он с нетерпением глядит:
Престранный, невозможный вид!
На уровне высоких гор
Его и демиургов взор,
Проникнув сквозь густой туман,
Уперся в нечто. Что? Курган?
Нет, — новый Человек-титан.
Да! Это — богочеловек!
Смотрите, вот его портрет.
Он возвышался над лесами,
Но мог подняться над горами,
И головою лишь едва
Не задевал за облака,
И множество деяний тайных,
Поступков, дел необычайных
Мог совершить. Жил он легко,
Мечтал и думал высоко,
Рвал мыслью гравитаций цепи,
Парил над лесом и над степью,
Летал по небу, словно туча,
Корабль, ракета, гром летучий!
Играя, молнии пускал
Иль грозы напрочь разгонял,
На море поднимал валы
Иль мчался на гребнях волны,
И вдруг исчез —
Пустой, холодный свод небес…
Вот так внезапно, на глазах
Исчезнул вдруг, вселяя страх,
Растаял тонким приведеньем
Без шума, как подобье тени.
Но мог, коль надо, двойника
Посланца, тайного сынка
Душою мага породить,
Заданием его снабдить,
И этот вольный сын эфира,
Без страха облетал полмира.
Куда угодно занесен,
Видения свои, как сон,
Как проблеск мысли виртуальной,
Гонец и очевидец тайный,
Все, что сам видел, слышал, знал
Безмолвно магу посылал.
С тех давних пор поныне сон
Не мертвым, вещим называют.
Гонцы титана до сих пор
Свои виденья сообщают
Всем, кто к Идее приобщен.
А много ль их, не знает он…
Но странная, чужая сила,
Что от титанов исходила,
В гипноз и трепет повергала.
Неважно, зверь иль человек,
Всех покорял титан навек,
Впадали все в оцепенение
И лишь одним, лишь поклонением
К титану праведно пылают.
Титан Землею управляет,
Законы Жизни понимая
И чары Смерти отрицая,
Всевластно правят на планете.
За все теперь они в ответе.
Настала новая эпоха,
Людей-богов, людей высоких,
Людей всесильных, молодых,
Тех, кто бессмертия достиг,
Живущих в дружбе и любви,
Без войн, без лести и вражды.
Они способны созидать,
И мастерить, и отдыхать,
Умеют землю распахать,
Посеять, урожай собрать.
Всемирный разум все познали
Глубины жизни. Понимали,
Что властвует над всем душа
И, коль черна она, парша
Покроет тело и поступки,
И не спасут судьбы уступки.
Владетели чудесной силы
Не знали таинств и кумиров,
Способные летать, парить,
Друг с другом в мыслях говорить
И мысль чужую распознать,
Чтоб втуне время не терять,
Как только в голове она
Смысл и значенье приняла.
Главнейший дар титана в том,
Что силой мысли и перстом,
Мог, что угодно сотворить
Без напряженья и труда.
Великий человек тогда
Вселенской силой обладал,
Секреты «самобранки» знал.
Заложен в нем особый дар —
Волшебный, тайный ритуал.
Искусство магий, волшебство,
И заклинаний колдовство —
Лишь незначительный талант,
Которым обладал гигант.
Весь север, полюса планеты
Был обжитым кусочком света.
О! Это добрый континент!
На нем ни зла, ни боли нет,
Наполнен жизнью без забот,
Покой и солнце круглый год.
И вечна зелень здесь, и гроты,
Текут таинственные воды,
Аллеи, рощи и долины,
И снежно-белые вершины
Все обрамляют, как туман,
(Сокрыл все позже океан,
Погиб божественный курган
Или священная гора —
Меру ей имя иль Мера).
Но в те далекие века.
Ручьи и реки бирюзой
Сверкают искрой, как слезой.
А там, вдали, уж за горой,
Где влажный след река скрывает,
Богатый сад плоды роняет
И нивы тучной чередой
В бескрайней дали исчезают.
И девы сладкие игрой,
Как нимфы солнечной весной,
Увлечены. И ряд Богов-людей
Пируют средь своих гостей.
Здесь на горах страны всесильной,
Средь стад зверей и рощ обильных
Живут герои новой эры,
Не зная неуют пещеры.
На склонах и вершинах гор
Объемлют блещущий простор,
Священным светом к облакам
Возносятся дворцы, как храмы.
Цари Земли и праотцы
Там жили, хижины в дворцы
Для обитания создали.
Объемом, ширью, высотой,
А равно внешней красотой,
Дворцы титанам впору стали.
Царил в стране покой и мир,
Закон, порядок строен был,
Эпоха эта навсегда
Златою эрой названа.
А рядом с человеком-богом
Неразвит, немощен, убогий,
Жестокий, дикий, небогатый,
Погрязший в нищете косматой,
Потомок расы роковой,
Живет, обиженный судьбой —
Тот первый человек-мутант.
Его всесильный Царь-гигант
Взял под свою опеку,
Живет в законе с ним до веку.
Верховный властелин суровый
Невежества снял оковы,
Мораль, и совесть, и закон
Дал человеку сразу он —
Всесильный и могучий Зевс,
Солнцеподобный Осирес
Или Юпитер, Тор, Один,
Неважно имя, был один
Верховный властелин народу,
Вручивший таинство свободы.
Привил мутанту ремесло,
Освоить, чтобы естество
Былой звериной жизни страшной
И нищеты тупой ужасной
Исчезло в человеке слабом.
Усилия пропали даром!
Немногие их поколений,
Рассеяв все свои сомнения,
Оставив мрак и грязь пещеры,
Задумались о добре и вере,
О целях стали размышлять,
Титанов стали принимать,
Как мощь для многих непонятную,
Но без которой жизнь невнятна.
Искусству магии. На годы
Неутомимый чародей
Связал потомков диких с ней,
И чарами, так похоже
Владел, скажу вам, будто бы, о Боже,
Сам богочеловеком был
И заклинания творил.
Мир бесконечен был тогда,
Когда стихии и вода,
Покорные царю служили,
И катаклизмы навсегда
Ушли в былое. И паства
Спокойной, мирной сроду были.
И даже малый человек
Вкус к этой жизни находил,
Покорен, независтлив был.
Одно законное правление,
Одно великое учение,
Единственный простой язык,
И все на нем лишь говорит.
В те поры наций адский клин,
Зловещий и лукавый ропот
Трусливый или мерзкий шепот,
Или приверженность к святым,
Короче, слова злого яд
Не разобщал электорат.
Все было добро и сердечно,
Ни зла, ни гнева,
Бесконечно,
Без страшных и внезапных бед
Менялся жизни дикой свет.
Богов ведическая сила
Наверх таланты выносила,
Легко распознавала сходу
Бездарность, изуверство, злобу
И, не колеблясь ни на час,
Уничтожала их тотчас.
Не истребил, однако, зло,
Торчало прежнее мурло!
Одни способны жрать и срать,
Другие — созидать, искать
Ради идеи и страны —
Людей-Богов они сыны,
И видят небо и рассвет.
Прапращур прочих — людоед,
Что трупы жрал, лишь только б выжить,
Способный глухо ненавидеть
И укусить, и растоптать
Лишь только б род свой продолжать.
Но мудрых мало, в основном,
Осталось большинство зверьем,
Предпочитая путь опасный
Коварной жизни смысл ужасный.
Вражду по-прежнему хранили
И, как могли, царям вредили.
Да, малый человек пахал,
Творил, предвидел, изучал,
Давно уже другое знал
Занятие, где убивал,
Как зверь жестокий и слепой,
Всегда довольный сам собой,
Умишком слабым торжествуя,
Над трупами врагов пируя.
Познал он это ремесло
Давным-давно,
В тот дикий, изуверский век,
Когда друг друга человек
Держал в неволе, как раба,
И не нужна была борьба
За хлеб. Он не пахал,
Он убивал и пожирал
Не только пришлых и чужих,
Но, если голоден, — своих.
К тому ж общался криком
Звериным, злым и диким,
Ни дружбы, ни любви не знал,
Без злобы братьев убивал.
С звероподобными мутантами,
С циклопами и минотаврами
Титан и человек-герой
Вели бескомпромиссный бой.
Цари мутантов наказали
За то, что те друг друга жрали,
В болота, в лес непроходимый
Из солнечных долин изгнали,
И отщепенец нелюдимый,
Спасаясь, бился и стонал,
Судьбой своею роковой,
Бездарен, дик, гол и уныл,
Дичал, скудел и вымирал,
Обуянный глухой тоской,
Но все же, пресмыкаясь, жил.
А рядом с ним такой же хам,
И прочий гад, и прочий хлам,
Которых вывела природа
Через мутацию, в угоду
Всем извращениям, козла
До человека подняла,
Или, быть может, низвела
Надежду Бога до зверья.
Хотя мутанту были чужды
Титанов знанья, его нужды.
Он жил коварством и обманом,
Зализывал кровавы раны,
Жизнь дикая была пуста,
Как в достославны времена.
Итак, на голубой планете
В неискреннем пребывал совете
И человечемкий мутант,
И новый, мощный Царь-гигант.
Так провидение, поверьте,
Дает слабейшему до смерти,
Надежду снова и опять
Подняться, выжить, процветать.
Все, что доныне рассказал,
Никто доподлинно не знал.
Событий и историй груды
Таят не только пересуды
Иль мифы, что сомненья тенью,
Подвергнув четкость изложенья,
Несут негоден, скрытен, груб
Правдивых фактов свежий труп.
Задумайся, кто рассказал,
Как выживал здесь динозавр,
Как притяженью вопреки,
Мог мчаться он со всей ноги,
Массивностью со слона?
Как мог безмерный птеродактиль,
Размером с современный трактор,
Парить над морем и над сушей.
Ты знаешь? Я скажу, послушай.
Богатый, сильный интеллект
Дает негаданный эффект,
К нему стремятся, его знают —
Нас совершенство привлекает.
Земля одна из всех планет,
Живой и совершенный шар,
Имеет бесконечный дар
Влиять на нас, на божий свет.
Небесные тела летят
К Земле, как бы хотят
Занять свободную орбиту,
Почетную составить свиту.
Земля планеты привлекает,
Их в спутники превращает.
И Спутника близкий ход
Влияет на приливы вод,
И вместо силы тяготенья
Дает землянам облегченье.
Большая, близкая Луна —
Творец духовных сил. Она
Нам жизни продлевает срок,
Таланту воздает урок,
И человек, как дважды два,
Живет столетие и два,
И много лет еще сверх нормы,
Не зная старости, и форму
Безукоризненно храня.
Чем ниже светлая Луна,
Всесильней ум, мысль и душа,
Нет наслажденья барыша,
Луна и совестью твоей
Владеет, словно бы своей.
Луна и белый свет Луны
Приносят вещие нам сны,
Иных с постели поднимает,
Легко сознанье отбирает,
Бездумно где угодно водит,
Как будто за руку ведет,
На место вслед затем кладет,
И сон спокойный вновь приходит.
Что это? Сон иль колдовство?
На то не даст ответ никто.
Меж тем давно уже, не год,
Сонм катастроф, других невзгод
Планетный шар одолевал,
Крушил, уничтожал, ломал.
В те времена две-три Луны,
Гравитационных сил сыны,
Взаимно резонансу подчиняясь,
Вокруг планеты обращались.
Их тяготение сближало,
Полет стремительно снижал
К большой планете приближал.
Все ближе становилась трасса
Грознее гравитаций масса
Влияла на земных творений,
На рост, на возраст, эпидемий
Смертельно-селективный ход,
И буйный нрав морей и вод.
Вслед все тянулось за Луной,
Как сон, как сказка… Друг ты мой,
Когда Луна к Земле близка,
От гор вершин недалека,
Живое тяжести не знает,
Луна к себе живое тянет,
Легко жить, как в волшебном сне.
Но грозен тот альянс Земле,
От тяготенья лунной силы
Волны вздымаются приливом,
По морю грозный вал бежит,
Все на пути своем крушит,
И силой тяжести Луна
К Земле, как смерть, устремлена.
Лишь полюса больной Земли
От катастроф защищены.
Бежали годы, много лет.
Менялся человек и свет,
Сменилось много поколений
И удивительных явлений.
Луна, вращаясь на орбите,
Спускалась ниже, что ж хотите,
Ее влекло сил притяженье.
Иль катастрофы нетерпенье?
Сей удивительный процесс
Волнует на планете воду
И всю подлунную природу,
Погоду, живность, травы, лес.
Растения, аж, до небес,
Свои колючки поднимают,
Гиганты-птицы там порхают,
И многие, что тут сказать,
Постигли технику летать.
Забыв генетику породы,
Наследники живой природы
От тяготенья вероломства
Дают крупнее все потомство.
Животных, что познали свет,
Как карлики, — давно уж нет,
Гигантом с высоты глядит.
Мутант космической эпохи,
Какому не присущи вздохи.
Огромны человек и змей,
И тварь летающая, зверь —
Лептонным полем от Луны
Буквально все заряжены.
Земля, как зверь и человек,
Зависит от своих побед,
Тогда сильней лептонный дух
И совершенней жизни круг.
Луна к поверхности чем ближе,
Тем рост и интеллект все выше.
Чем ближе Спутника к нам лик,
Тем выше человек, велик
И вид, и мысль, талант, и дар,
Которым Спутник награждал.
А человек так просто гений
Среди других больших творений.
Гиганты фауны и флоры
Живут с ним рядом, словно горы,
И поклоняются ему,
И силе, и его уму.
Он может править и любить,
Он может Слово разъяснить,
Ответит на любой вопрос,
Ни сил, ни знаний, ни угроз
Не побоится, избежит
И непременно отстоит
И интерес, и жизнь, и волю,
Поможет и в беде, и в горе.
Для всех он словно божество,
Луна прославила его.
Она громадой неминучей,
Орбиту делает все круче,
Почти вершины задевает,
Но лишь титаны только знают,
Что близок катастрофы час.
Однако завершу рассказ,
Быль, сказку, новое сказанье,
Когда новейшее созданье
Задумало взять власть,
Чтобы кромсать и пировать,
Враги чтоб были казнены,
Все остальные — не равны.
Все получилось оттого,
За быдлом не следит никто…
Да, человечек рос и рос,
Титана вскоре перерос,
Своей он силы не скрывает,
О будущем не гадает.
И великан, забыв о зле,
Живет счастливо на земле,
Не прячется в лесах и топях
Или в пещерных мрачных копях.
Забыл он быстро, исчерпал
Покорности хрупкий дар,
Не вынес мудрости ученья,
Услышал злой навет врагов,
Почуял страсть сопротивленья,
Задумал покорить Богов!
Самодовольством упоен,
Низринутый с высоких гор,
Мечтал: «Я буду независим!
Таким же стану я великим!»
Увы! Остался пуст и дик,
Бездарен, немощен, спесив.
И, правда, в жизни даже смог
Сравниться со своим царем,
Не только в росте, но во всем.
Мутация могучей силой
И интеллектом наделила.
Он видел цель, мечтал и знал,
Зачем он здесь, куда пропал
Его прапращур безыменный…
Предательством окрыленный:
«Я сам! Поддержка не нужна,
Я управлять готов, пора!
Зачем мне этот великан,
Не зря высокий рост мне дан,
С вселенской силой я знаком,
Отторгну я чужой закон!
Гигант он, человек и царь,
И полновластный государь,
А я же — человек-гора.
Он устарел! Давно пора
Найти ему последний свой,
Вполне заслуженный покой».
«Вериги нравственные власти
Ограничения, напасти
Спадут, и больше никогда
Рабом не буду. Но тогда
Царить мне ныне суждено,
Над миром властвовать! Одно
Позволю я былым царям —
Уйти спокойно. Я им дам
Возможность удалиться в Лету,
Исчезнуть навсегда с планеты
В былое, вдаль, в небытие,
И память чтоб стереть с нее».
Давно он видел, что учитель,
Большой наставник, Царь и бог,
Законов, истины хранитель —
Немногочислен. И он смог
Начать. Конечно, не войну,
Затеял он свою игру.
Во храмах набожно молился,
Поклоны бил, дары носил,
Хотя в кривой душе бесился,
И камень в пазухе хранил,
Надеялся, наверно, знал —
Оракул так ему сказал, —
Что победителя веселый
Ждет жребий добрый и фартовый.
А как же Богочеловек?
Все так же мудр и прям, вовек,
Где есть проблемы для него,
Находит путь и ни на что
Внимания не обращает:
«Творец вниманьем не оставит!
Растут гиганты? Ну, так что ж?
Измена в них, коварство, ложь?
Не смогут жалкие рабы
Сменить законный ход судьбы.
Работать будут, и Земля
Не зря в себе произвела,
Каналы, храмы и дороги
Построят. Да помогут Боги!»
Жрецы, фальшивые клевреты,
Продажны, сыты и толсты
Предательство, коварство знали,
Измену карл благословляли
И, строя свой тлетворный план,
Двурушие и душ изъян,
В пастве лукаво принимали,
И думали: «Ну, что же!
Пусть человечек, дай-то Боже,
Титана выведет спокойно,
Мы поведем себя достойно,
Настанет вскоре наш успех,
Придет мутант в храм от потех
Забыться, слабый и убитый,
И встретит Бога лик сердитый,
Единого, кому мы служим.
И Бог лишь словом, безоружен,
Всех покорит, и навсегда
Вся власть нам будет отдана».
Так хищный хорь, что кур крадет,
Добычу в нетерпенье ждет,
Мечтает разорвать скорей
В нещадной жадности своей.
Но в небе коршун давно реет
И план свой собственный лелеет,
И, видя замысел хоря
И нетерпением горя,
На жертву тоже глаз вострит.
А тот не ведает о том,
Своей охотой увлечен.
Кто победит?!
Вот он бездарный великан,
Нелепой глупости изъян.
Борьбу за власть, смертельный спор
Как жертвенный приговор,
Ведет на равных. Не один,
Царям объявлена война,
Победа или смерть она?
В войну до сих пор человек
Бил жертву, чтоб иметь обед
Для племени на день насущный.
Позднее человек научный
В теорию войну возвел,
Уничтожал, как сети плел.
Но трупы он уже не жрал,
Другую цель войне придал.
Какую? Кто ответит мне?
В чем смысл убийства на войне?
На поле бранном жаркой битвы,
Где жизнь иль смерть готов найти ты,
Нет благородства и людей,
Найдешь здесь бешеных зверей,
Что в ярости и мертвеца
Не выпускают из объятий,
Уничтожая, до конца,
В бессвязном клекоте проклятий,
Готовые душить, давить,
Рвать глотку и зубами грызть,
Похожие на гиену…
Но я ушел от нашей темы:
Изранены, толпой усталой,
Вели смертельный бой титаны
С ордою злобных великанов,
Швыряли в пропасть, в океаны,
Ломали кости, скрежеща зубами,
Сверкая в ярости глазами,
Как камни острова летали,
И головы о горы разбивали.
Но великаны страшной силой,
Боролись, не щадя усилий,
Не помышляя о спасенье,
Забыв извечное почтенье,
Что жило в них перед царями,
Стеной свирепой наступали.
Средь черных от крови камней
Уж горы трупов и костей,
Забиты пропасти и бездны,
Но враг стоял и бесполезный
Шел долгий и нещадный бой
Титанов с жадною толпой.
Так много жертв, так много крови!
Но сколько новых наготове…
Бессмертие титанам помогло —
Все живы, долго бились, но
Война наскучила царям,
В итоге — победил мутант.
Кровавая война
Победой их завершена.
Историки тот бой кровавый
Титаномахией назвали.
Великое ждет неминуемый конец,
Когда ослаб мыслитель и боец,
Обсоски расползаются по-рачьи
И радуются: получили власть мы.
Цари исчезли иль ушли
И тайну власти унесли.
Куда?
Никто не знал о том тогда.
Что б нить рассказа не терять,
Важна нам истина вдвойне,
Чуть ниже возвращусь опять
И расскажу об их судьбе.
Исчезли мудрые титаны,
Вселенную что сохраняли,
А великан жил на планете —
Ни опыта, ни мысли нету.
В нем есть размер, величина —
Не в этом сила, здесь нужна
Теория, идея, цель.
В отсутствие того, поверь,
Спасти не может никого,
Ни здесь, где ты, ни далеко,
Ни рост огромный,
Ни алтарь церковный,
Ни сила власти, ни покой,
Ни толстый кошелек…
Постой!
В то дальне время о монете
Ни слова не было на свете.
Все, что хотел титан при жизни,
Легко имел по воле мысли,
На жизнь и смерть мог повлиять,
Способный будущее знать
О бездне этой и о той,
И сколь отмерено судьбой…
Ущербный великан ни волей,
Характера ничтожной долей,
Ни интеллектом не владел,
Хоть управлять весьма хотел.
Не в силах был он мир спасти,
Беду лихую отвести.
Лишь в прошлом Человеко-бог
Предупреждал напастей рок.
Победа есть, но нету сна,
Луна, угрозою полна,
Склоняется к планете ниже
И бледный свет ее все ближе,
И дрожь несется по волнам,
Стремит к пустынным берегам
Приливной силой.
Дика планета и темна!
Но великану не дана
Большая власть былого бога:
Куда идти и где дорога?..
Не в силах справиться с планетой,
Пустой, безрадостный, раздетый,
Гигант надеялся и ждал
Спасения, как Бога дар.
Но гравитации удар
На части рвет летящий шар.
Момент земного притяженья,
Луну разрушил совершенно,
Обломки Землю засыпают,
Планету — Спутник убивает…
Луны обломки, смертью жгучей,
Как демон, как дракон летучий,
Стремглав ударив по планете,
Разрушили континенты,
Безмолвен лик земли пустынной —
Иные земли, вид их ныне
Планетный облик осеняют,
Былых времен никто не знает.
Тогда ж волна везде прошла,
Живое, мертвое смела,
Вершины гор легко смывая,
Былые деянья скрывая.
И лишь на полюсах планеты,
Объятый страхом и раздетый,
Дрожал вновь человек кровавый,
Смысл жизни потерявший здравый.
Космический циклон пришел!
Вдруг сдвинулась Земля с орбиты,
И воды, буйны и сердиты,
Круша все, поднялись до гор,
Со смертью жизнь — в объятьях волн.
Вода кипит и все смывает,
Волна вершины заливает,
Ни русел нет, ни берегов,
Нет жизни, мысли, ни врагов,
Одна стихия лишь морская,
До неба волны поднимая,
Вопит и рвет остатки суши,
Живое, неживое рушит!
Но это лишь начало тризны.
Потоп, не зная укоризны,
Подвергся действию огня.
Стихию волн с трудом уняв,
Здесь хаос смерти, выжигая,
Облизывал бока планеты.
Казалось, жизни уже нету,
Земля потрескалась пустая,
И только смерчи огневые
Обрушились, круша, сжигая,
Ни жизнь, ни смерть не разбирая,
На мрачные ее пустыни,
Как черный Ирод, поражая
Остов живого в прошлом края,
И смрадный яд течет из пасти,
И нет спасенья от напасти.
Вмиг все огонь спалил,
В летучий пепел превратил,
Оплавил камни и породу
И иссушил в озерах воду.
Но прежде все варилось в ней,
И из кипящего потока
Наверх, выпрыгнув высоко,
Зажаривалось, что сильней,
Что оставалось еще живо.
Здесь выжить было просто диво!
Погибло все. Земля,
Раздета, гола и пуста,
Без спутников, сиротливо,
Как жертва на краю обрыва,
Кусок исчезнувшей истории,
Сгоревшей в жутком крематории.
Уже не чувствуя ударов,
В немом пространстве мертвым шаром,
Разбитым, страшным и глухим,
Неслась, сгорая, гиблый дым,
Потоки пыли, смрад и тленье
Закрыли Солнца божий свет,
Смертельный холод и забвенье,
Все умерло! А может, нет?
Судьбой вселенской решено,
Погибнуть всем здесь суждено:
Деревья, и кусты, и травы,
Гиганты мира — динозавры,
Мутанты прежней жизни странной,
Циклоп, кентавр и минотавры,
Что в стороне, в глуши, вдали
От человека род вели.
Кругом дымящаяся лава,
Огонь и смерть, и гор обвалы,
Ущелья ширятся и Смерть
Уносит все живое … Впредь
Хоронит в глубине пород
Или на дне бездонных вод.
Десятки, миллионы лет
Не знал никто подобных бед.
На шаре буйствуют стихии,
Гремят раскаты громовые,
И молнии все громят,
Жизнь превращая в сущий ад.
Хотя кому?
На всей планете,
По крайней мере, в этом свете,
Ни травки нет и ни ростка,
Ни птички и ни червячка,
Не говоря уже о том,
Кто создан как венец Творцом,
Кто может думать, и мечтать,
И к небу руки поднимать,
Чтобы воздать
Стон о спасенье,
О жизни, об избавленье.
Везде хоть что-то выживает
Через мутацию, селекцию, распад,
Жизнь странная, иная расцветает.
И новый мир! И новый ад!
Гиганты мира исчезали
В период катастроф Луны.
Их катаклизмы истребляли,
Мельчали люди, не сильны,
Не развиты, мутанты, тени
Былых гигантов. Их мучений,
Когда Луна так высока,
Нам не понять. Не раз тогда
Миг катаклизма наступал,
Когда Луны смертельный шар
Разорван силой тяготенья,
Как миллиарды тонн каменьев,
Смертельным гадом все кусал,
Взрывал, громил, уничтожал.
Исчезло все, и мысль ушла.
Обильная Земля пуста.
Нет над планетой лунной трассы
И мощи гравитаций массы,
Вновь тяготенье велико,
Дышать и думать нелегко,
Вновь силой тяжести объяты,
Недвижны слабые гиганты,
Поднять ни рук, ни головы
Не в силах с Матушки-земли.
Гигантам стала вдруг вредна
Родная, близкая среда.
И рок постиг безлунный мир,
Смерть скрыла погребальный пир.
Судьбу свою и прелесть жизни,
Духовный раб и жалкий слизень.
Разбил кощунственной войной.
Где ж он человек большой?
Когда небес свод озарит
Луны волшебной новый вид?
Затем вода, вода, потоп,
Мороз и холод, толстый лед,
Лишь треск раскалываемого льда,
И тишина.
Бескрайние, как бесконечность, льды
Сокрыли прошлое Земли,
Златая Севера страна,
Страна титанов умерла!
Уничтожал наш мир не раз
Потоп и смерч, огонь и газ.
Разбитая Земля, пылая,
Дробила человечьи стаи.
Немногие живут, дрожат,
На свет испуганно глядят.
Стал хил и немощен душой,
Нет великана, а изгой
Не только телом измельчал,
Все растерял…
Коль близкий спутник исчезает,
Жизнь на планете замирает,
По двум причинам: катастрофа,
Разгром, последствия потопа
И вслед затем — вселенский холод,
Оледенение и голод.
Тех катастроф так много было,
Живых так много умертвило.
А тут комета, пролетая,
Лишь краем Землю захватила,
Хвостом косматым, разметая,
И, каменным дождем пройдясь,
Земли поверхность умертвила
Не божья, а Вселенной сила,
Живую атмосферу унесла,
А вслед — и воздух, и трава,
И средь каменьев — семена.
Меж тем комета улетает, —
Разгромлена планетная краса,
Как призрак и как жизнь сама,
Которую комета убивает.
Решенье свыше? Да, судьба!
Спасенье выжившим одно,
Коли успел сожрать кого.
Так много тех, кто той порой
Исчезнул жалкой чередой.
Их мысли слабо шелестят,
Измучен страхом робкий взгляд
Здесь трупный смрад и грубый страх,
Не человек, лишь жалкий прах,
Которого людоед теснил,
И свет не мил, и духом хил.
Жизнь отвратительно темна,
Подобье жизни, пелена
Безмолвных воспоминаний
На фоне тягостных страданий,
И бродят в человеке мысли
О счастье прежней, славной жизни,
Так сожалеет он о том,
Что бредил власти жадным сном.
Мертва планета!
Пустота,
Космический мороз,
Ни радостей, ни горьких слез,
Километровый лед,
Скрывающий пейзаж понурый,
Немой и низкий небосвод,
Как лицемерная тонзура.
И с Севера, где был приют,
Познал и творчество, и труд,
Безликим, разобщенным роем,
Не ведая добра, покоя,
Зверь, человек одним гуртом
Стремятся вслед за вожаком.
Тот бесконечный путь познал
Не только сильный и шакал.
Тогда на ледяной планете
Бессильный гиб, и в человеке
Зверь прозревал не иногда,
А жил в нем будто бы всегда.
Тот изувер и зверь кровавый,
Вослед шел с ним всегда и рядом,
Все убивая и сжирая,
Надеясь жить и выживая.
Вот эволюции секреты,
На них тебе не даст ответа
Церквей фальшивых аналой,
Ни академий сын седой.
Чредою этих катаклизмов
Планеты долгий век пронизан,
В бездонной пропасти времен
Жизнь человека — краткий сон.
Но возникал злодеев род
Убийц, уродов без забот,
Что с жадным, каменным лицом,
Не брезгуя и мертвецом,
Пирует, и живет, и спит —
Бездарный, незнакомый вид!
Голодная косматая орда,
Как несусветная беда,
Сметая все, сжирая на пути,
Пыталась выжить и найти
Тех, кто слабее, пожирая,
Любую жертву принимая.
Пустых времен водоворот
Исправил Божий план, и вот —
На свете не всесильный род.
А племя жадных обезьян.
Найдешь в творении изъян?
Добр, всемогущ, и мудр, и прям?
Увы! Бездарен, глуп и слаб,
Завистлив, по природе — раб.
Не Homo sapiens — debilis
Вселенской волей народились,
Не дар — бездарность рождена
И жадных извергов судьба
На дно затягивает, в омут,
Где большинство стенают, стонут.
Не Сатана там правит бал,
Единый человек пропал,
Страдал, ветшал и вымирал,
Терял умение, язык.
Без цели злобен, пуст и дик,
По льду планеты растекался,
В потерях и слезах скитался,
Искал он новых мест, бежал,
И погибал, и выживал.
А что ж титаны и цари,
Куда и как они ушли?
Не в наказание, по доброй воле,
Не подчиняясь горькой доле,
Вершители былой Земли,
В иное измерение ушли.
Нет, не спасаясь от грехов,
Ушли, не ведая оков,
Ушли отсюда в мир иной,
Оставив мощь свою с собой,
Душой великой, но смятенной,
Отвергнув подлость и измену.
Они нас видят, мы их — нет,
Закрыт для нас вселенский свет.
Не потому, мой друг, поверь,
Что Сатана иль Люцифер
Вдохнул в них жадность, чванство.
Во времени и в пространстве
Не гнев иль зависти обет
Их двигал, нет, поверьте, нет!
В планете нашей тайный вход,
Он не к сокровищам ведет —
Ее секреты открывает.
Не потому, что Цербер ждет
И вход заветный стережет,
К той тайне Интеллект ведет.
Титанов гордый род, родив
В веках загадочный миф,
Волшебно-бесконечен, впрямь,
Подобно тайным колдунам,
В неведомом пространстве смог,
Построить сказочный чертог
Как раньше здесь Златую эру,
Добро, Тепло, Порядок, Веру.
В широтах тайных и бездонных
Наш прародитель одаренный,
Не зная рабства и гордыни,
Живет свободно и поныне.
Он знает путь сюда, назад,
Однако на земной закат,
На горный ряд, на облака
Спокойно смотрит свысока.
В подземном царстве, не во тьме,
Все зная о своей судьбе,
Храня былого тяжкий прах,
Грядет в безвременных веках.
И если вдруг тоска возьмет,
Смятение иль прочий гнет,
Приняв престранный, скромный вид,
Взойдет на землю и молчит,
Как призрак гордый и чужой,
Как дух, пришедший в мир иной.
Не требует от нас ответа,
Не предлагает нам советы.
Увидеть лик его печальный
Возможно, но не вид начальный.
Вид незаметен, лик нестрашен,
На первый взгляд, и не опасен,
Эльф или неприметный гном,
Всего лишь с палец в шапке он,
Ты можешь в руки его взять,
Но не сумеешь удержать.
Людей-Богов, титанов сила
Живет в них, как от роду было.
Не чувствуя своих утрат,
Нам, людям, гномики не мстят,
Тем более, не помогают,
Хотя поныне с давних пор
Владетели высоких гор
Волшебной силой обладают.
Они до сих планетой правят,
Наступит день — их род восстанет,
Когда стихия роковая,
Без жалости, круша, свергая,
Все, что огромным тиражом
Накоплено богатства злом
И недалеким властелином,
В усердии, почти зверином,
Все, что изгадил человек
В технократический свой век.
Настигнет тех, кто нами правит,
Кто лжет, фальшивит и лукавит,
Поможет тем, кто созидать,
Пахать, любить и создавать
Природу, девушек, вино,
Кто любит, чувствует одно:
Лишь творчество — не барыши,
Работу жадную, от души,
Энергию, желание ума,
Неодолимое, как тюрьма,
Как колдовской завет у жрицы,
Как сладкая любовь блудницы.
Я знаю, время подойдет,
Воспрянет вновь их древний род
Из жизни нынешней глубинной,
Вновь создадут мир исполины,
Узнает малый человек
Тот Золотой, тот прежний век.
Земля, спасая жизнь былую,
Питомцев умерших эпох,
Отыщет жизнь совсем иную,
Где чисто, просто и легко,
Где нет над личностью давления,
Где, кто захочет, все равно
Найдет источник вдохновенья,
Где злобы чаша тяжела,
А чаша дружбы где — не зла.
Минули миллионы лет,
Века сменялись и текли,
Дикарь глядит, как человек,
Приемлем к жизни лик Земли.
Вновь из глубин земли пошли
Ее потомки, но они
Простые люди, не гиганты,
Новорожденные мутанты.
Вновь тяготенье велико,
Оно, как пресс, живое давит,
Былых гигантов прижимает,
К Земле. Жить стало нелегко,
И человек и мал и низок,
Не полубог, а так, стручок.
Хранит он в памяти, былое,
Страну богов, страну героев
И то, как правил средь людей
Великий человек. Поверь,
Его законы вспоминает,
По ним живет и Бога славит!
В лесах, в горах, среди равнин
Бездарный, новый властелин
Молиться стал, чтобы пресечь
Безверия и воли речь,
Скрыв знания, придумал веру,
Не истину, скорей, химеру.
Отныне выжившим суждено
Лояльным быть, и лишь одно
Благое слово должно знать,
Поклоны бить и уповать.
Слов тех болотистый туман
И ядовитой лжи обман
Льет хитрой власти чародей,
Чтоб удержать в ярме людей.
На разобщенных континентах,
Разбитых спутником-планетой,
Царят правители-жрецы,
В новейшем мире — мудрецы,
Скрывая прошлое, не зная
Того, что предки представляли,
Былое таинство благое,
Судьбы магическое слово.
Высокий дар, каким вовек
Владел всесильный человек,
Не этот лицедей лукавый,
Фальшивый жрец и маг обмана,
А тот, который Космос знал,
Вселенский Разум понимал,
Не поп, не иерарх, не Бог,
Но Человек, который мог,
Так много, как никто отныне
Не может в полудиком мире.
Жрец правил скаредно и долго,
Жестокостью непокорных
И всех, кто знал не только веру,
Кто нес крамолу и неверье,
Кто чуть побольше понимал,
Уничтожал!
Отвагу, знание живое
Давил всегда, любой порою,
И вновь ушли талант, герой
Унылой, страшной чередой.
Правитель малый пуст, лукав,
Бездарен, недалек и слаб.
Ничтожный человек у власти!
Он счастлив, он жирует всласть,
Он выше всех, он победил,
Он великанов пережил,
Он может почти все теперь,
Попробуй, ограничь, проверь!
Не нужен ему труд и бой,
Гребет рукой, гребет другой,
Двумя руками загребает,
Другого ничего не знает,
Лишь только было бы тепло,
Легко и сытно. Все равно,
Какой исход у жизни будет,
Грехи все вскоре смерд забудет,
А что останется потом,
Сокроет замогильный сон.
И выживал теперь такой:
Безнравственный, безбожный, злой,
Не сильный, но осторожный,
Самолюбивый и ничтожный.
Такие мир себе подстать,
Творят, чтоб легче выживать
Глупцу, бездарности, кретину.
Как нравится тебе картина?
Увы, таланту суждено
Всегда, извечно, так давно
Работать, а не наслаждаться,
Нет сладкой жизни им, богатства.
Пришла пора вождя-пигмея,
Могучей силы не имея,
Народы, страны обретают
Иной вид, и отныне правит
Величье низкого тирана
С высоким антуражем сана.
Так новый человек Вселенной
Заложником стал власти, пленным,
Склонившимся в уставе строгом
Перед владыкой и его порогом.
С поры той роковая Власть —
Главнейшая вселенская напасть!
Меж тем планеты сюзерен,
Посланец-Гений глух и нем.
Он за мутантом наблюдал,
И логики не понимал,
Пытался выправить, наставить
На путь приемлемый направить,
Но глух был малый человек
Сегодня, и всегда, вовек.
Ничтожно-мелочн и жаден,
Эгоистичен и опасен,
В делах его — ложь и интрига,
Двурушие, мздоимство, сила,
Отнюдь, не мысли и ума,
Всего лишь ханжества и зла.
Наживе он союзник кровный
А творчеству — противник злобный,
Бездарный, жадный, близорукий,
Отвергнув магии науку,
Но жаждой власти наполнен,
Как будто ядом опоен.
Дотоле магия служила
Тем, кто владел секретом мира,
Познал высоких мыслей знак,
Кто лицемерной жизни враг,
В ком бескорыстие царит,
Кому восторг толпа дарит.
Пустышке магия не подмога,
Не ведая пути и долга,
Уничтожает мысль иную,
Найдя причину роковую.
Он, как зловещий паразит,
Мыслителей всегда разит.
Таким властитель был везде,
В пещере жил иль во дворце.
Убил властитель воздух, воду
И жизни смысл, саму Природу,
Здесь жить возможно, не дыша,
Погибла здесь уже Душа,
И все дела людей лишь Злом
Осенены всегда во всем.
Весь долгий человека труд,
Как битый, клееный сосуд,
И из него дни нашей жизни
Неведомо куда бегут.
Чем больше техники отрад,
Цивилизации скорей закат.
Что будет дальше?
Снова лед
Или подъем безбрежных вод?..
Подумай, слабый человек,
Найди приемлемый ответ,
Увидеть постарайся цель, —
Ты ж не последний фарисей
Иль ученик послушный злобы, —
Для коих цель — своя утроба.
Не только род людской продли,
Но и планету сохрани,
Пойми волшебной мысли высь,
Чтоб снова смог ты обрести
Тревожный и волшебный Дар,
Спасающий от многих кар.
Тем Даром Боги обладают,
Никто ему не обучает,
Зависим Дар от Божьих сил,
От Неба, ото всех Светил.
Им Бог потомков наградил
И человек его забыл?
Не думаю, уверен — нет!
Его скрывают много лет,
Боятся, кто-то вдруг узнает,
Все то, что тщательно скрывают.
Не зря теснила власть всегда,
Тогда, в далекие века,
Алхимика и чародея
Как дьявола, и как злодея,
Публично их уничтожала,
На площадях в кострах сжигала.
Боялись мыслей, силы, бед,
Которые нес их яркий свет,
Боялась мысли прихотливой
Взамен покорной и ленивой.
К погибели человечий род
Лишь потому сейчас бредет,
Что ненасытен, словно глист,
К тому ж труслив homo debilis.
В правителях нет лица,
Фальшиво правят, суетятся,
В извилинах у них одно:
Чем больше денег, — лучше. Но
Вожди, имея мысль пустую,
Не долго правят Власть такую,
Что человека растоптала, —
На смерть, для ней — одна расправа.
И будет, как всегда, ужасно
И, как обычно, все напрасно...
Но может стать тот шаг ступенью,
Сверши его и прочь сомненья!..
Ты, посмотри — вдали уже,
В холодной, тайной вышине,
Заветный Спутник одинокий
На Землю свет струит далекий.
Когда к Земле придет он ближе,
Прекрасней прежнего, не ниже,
Настанет новый громкий век,
И вновь восстанет человек,
Откроет магии таланты,
Появятся вновь гиганты,
И смерть им будет не страшна.
И будет низкая Луна
Вокруг планеты долго плавать,
И гений человека вновь
Смутит вселенской хляби кровь
И, вопреки чертовским силам,
Без видимых к тому усилий
Исправит будущее мира,
Что власть потомкам исказила.
Пройдут эпохи. И народы,
Познав смешенье новых рас,
И эволюции природы,
Забудут нас
Бездарных, мелких, суетливых,
Завистливых, пустых, сварливых.
Грядущее срывает латы
У прошлого, и лик косматый
Царя бездарного природы
Сокроют невозвратно годы.
Придет неведомо откуда
На Землю снова Царь-титан,
А нынешний глухой мутант —
Тот, что царил давным-давно,
Исчезнет втуне. Так дано.
Спасет себя и всю Природу
И Истину познает, чтобы
Минуя поколений ряд,
Сиять в том только, кто подряд
Столетия, из рода в род
Без накопления живет
Имущества, богатства, славы,
Не зная зависти отравы.
Таким дано лишь волшебство
И древних магов колдовство.
Богатой мысли мощь былую,
Какую дервиши, кочуя
Из века в век, несли как чудо,
Подарит, непременно, люду.
Познает Человеко-бог
Ученье канувших эпох,
Что малый человек отверг.
Тот новый, страстный человек,
Волшебной тайной овладев,
Пылая необъятной силой,
Низвергнет всех былых кумиров,
Узнает Мудрость поколений,
Познает тайну сотворенья,
Поймет, наверно, наконец,
Зачем мы здесь!
Исполнит он Завет Творца:
Любого жадного дельца
Растопчет магиею дела.
Всех тех, кто правит неумело,
Низвергнет вниз, в Тартар, туда,
Куда никто и никогда
Не видел входа. И куда
Всевышний — Данте допустил.
Прочти его, коль ты забыл,
Высокое творенье Слова.
Апрель 2002 — апрель 2003 г.
Ильичево